Москва 2087 [СИ] - Алла Белолипецкая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И Ньютон решил: Хрусталев, может быть, и не лжет. Но вот у главы ОСБ явно было на сей счет иное мнение.
— Да вот об этом я говорю! — Господин Ф. вытащил из кармана и бросил на стол пачку фотографий.
Они тотчас рассыпались веером, и Ньютон подумал: глава ОСБ нарочно метнул их на стол с силой, чтобы добиться именно такого эффекта. На снимках запечатлен был подернутый ржавчиной ангар со скругленной крышей; Ньютон мгновенно узнал его — так и впился в него взглядом. А возле полузаброшенного строения стояли, явно — беседуя, двое мужчин.
— Этот герр Асс — он вам кто? — обратился господин Ф. к полковнику Хрусталеву. — Сват, брат? С какой стати вы предоставили ему в распоряжение свою недвижимое имущество?
Глаза у полицейского полковника широко раскрылись.
— Так вы всё знали с самого начала… — произнес он ошарашено.
Это был тот самый человек, чью стеклянную фамилию Максим Берестов всё никак не мог вспомнить. А ведь субъект, которому полковник полиции приходился однофамильцем — Иван Васильевич Хрусталев — был и вовсе легендарная личность! Прикрепленный Хрусталев — охранник Сталина, якобы отравивший его по поручению Лаврентия Берии, — мог бы даже приходиться полицейскому полковнику дальним родственником. Но того это вряд ли сейчас волновало. Он поглядел на фотографии, потом перевел взгляд на господина Ф.:
— Этот человек мне никто! Если хотите, можете это проверить.
— Проверим! — пообещал ему юноша с автоматической винтовкой Мосина, оказавшийся руководителем ОСБ. — В любом случае, ваш не-родственник сейчас выбыл из игры.
— Но что же за цель была у того — с плакатом? — спросил Ньютон. — И кто он такой?
Ему хотелось спросить совсем о другом. Но он знал наверняка: в этой истории все ответы — части одного паззла.
Господин Ф. хмыкнул:
— Вопрос даже не в том, кто он. Интереснее всего — кто обеспечил ему новую внешность и доставил сюда. Ну, а если уж вам так интересно, Алексей Федорович, то имя этого одиночного пикетчика с плакатом вам хорошо известно. Да и не вам одному.
Господин Ф. поглядел Хрусталева длинным взглядом, и тот переменился в лице — его явно посетила некая догадка. Заподозрил правду и Ньютон. Даже воздуху уже в грудь набрал, чтобы высказать свои подозрения вслух. Но тут раздалось характерное прерывистое гудение, сопровождаемое вибрацией: во внутреннем кармане полицейской формы господина Ф. стал подавать сигнал вызова мобильный телефон.
Мнимый юноша недовольно поморщился, однако тут же выхватил мобильник, коротко бросил:
— Говорите!
И целую минуту после этого он слушал, не перебивая, своего собеседника. Лишь в самом конце уточнил:
— Он хочет сделать свое заявление немедленно? Вы не предложили ему дождаться, пока разрешится ситуация с трансмутантом на крыше? Что, простите? Наотрез?
Он слушал еще с полминуты, потом произнес одно0единственное слово: «Ждите!», и повернулся к Ньютону.
— Похоже, Алексей Федорович, — сказал мнимый юноша, — нам предстоит встреча с вашими будущими родственниками.
— Настасья здесь? — изумился Берестов-старший.
— И не одна. Только, уж пожалуйста, не трудитесь изображать изумление. — Господин Ф. кисло улыбнулся. — Той организации, которую я представляю, доподлинно известно, кто такой на самом деле Денис Михайлович Молодцов.
«А вот в этом я сомневаюсь, — подумал Ньютон. — Если даже вы, умники, знаете, что он — это Филипп Рябов, то черта с два вам известно, кто он на самом деле».
Но вслух он сказал другое — задал резонный вопрос:
— Вы и в самом деле считаете, что встреча с господином Молодцовым сейчас — главный приоритет? А как же тот человек на крыше? Вы что-то говорили о том, что вам известны его намерения. И как я понял, они отнюдь не безобидны.
Господин Ф. глянул на часы и снова поморщился.
— Вы правы, — проговорил он. — Время уходит. У нас — меньше двух часов в запасе. Однако если мы прямо сейчас не решим все наши вопросы с «Перерождением», предотвратить катастрофу нам не удастся.
У Ньютона даже в боку заныло от дурных предчувствий.
— И где же эта катастрофа произойдет? Прямо здесь? — Он шагнул к господину Ф. и с трудом подавил желание схватить его за отвороты формы и хорошенько встряхнуть. — Тогда почему вы не начинаете эвакуацию людей отсюда? И почему вы не пошлете людей в тот ангар? Уверен: Максим сейчас там. Как и этот герр Асс — вышел он из игры или нет, мне плевать с высокой колокольни. Вы ведь обязаны его задержать, разве нет? И обязаны обеспечить безопасность моего сына, раз уж вы оказались главой службы безопасности!
Улыбка мнимого юноши перестала быть кислой и сделалась бесконечно печальной.
— Я не эвакуирую людей потому, — сказал он, — что здесь всё только начнется. А что касается ангара, то не будьте столь низкого мнения о моем ведомстве, Алексей Федорович. Ангар уже оцеплен сотрудниками ОСБ. И они получили приказ: открывать огонь на поражение по любому лицу, которое попытается выйти. А поскольку ваш сын — пленник, и покинуть помещение не может, его безопасность я вам гарантирую.
Глава 16. «Дворника укокошили зря…»
7 января 2087 года
1
Марья Петровна Рябова (Маша — для мужа, отца и для дочери) узнала о том, что её муж и дочь вошли в здание ЕНК таким же способом, каким об этом узнал Максим Берестов. То есть — увидела на телеэкране своего мужа Фила, который пережил две трансмутации, входящего рука об руку с Настасьей в помпезную башню: здание Единого новостного канала. Но — Марья Петровна смотрела на экран куда пристальнее, чем Макс. Мысли о необходимости побега не отвлекали её и не сбивали с толку, как доктора Берестова. А потому она сумела разглядеть важнейшую деталь, доктором не замеченную.
И, разглядев её, она впала в ослепляющую ярость. Марье Петровне будто черным дымом глаза застило. Ей даже пришлось зажмуриться на несколько секунд, чтобы этот дымный полог отбросить. А ведь после реградации состояние ярости стало для дочери профессора Королева отнюдь не чем-то диковинным! Собственно, в этом состоянии она пребывала с того самого момента, как вернулась к человеческому существованию — приобретя лицо своей бывшей соседки по дому, Карины.
Но поначалу, сразу после пресловутой реградации, Марья Петровна эту свою ярость весьма успешно прятала. И даже честно пыталась побороть её. «Ну, подумаешь — дело какое! — говорила она себе с мысленной усмешечкой. — Тебе всего лишь придется до конца дней смотреть на чужую физиономию в зеркале. Разве ж это повод, чтобы изображать
